Логика культа

Вступление

В этом видео мы с вами рассмотрим взаимоотношение двух планов бытия — временного и вневременного, природного и божественного. Мы знаем, что смысловая сфера представляет собой совокупность нематериальных первопричин тех вещей, которые существуют в сфере становления. И с такой, абстрактной точки зрения взаимоотношение этих двух сфер выглядит достаточно просто: есть причина и есть действие этой причины в инобытии; результатом этого действия является существование материальной вещи.

Однако, как выяснилось, эти причины нельзя понимать только абстрактно, как некие безразличные точки, не обладающие никаким содержанием. Ведь эти причины представляют собой подлинное бытие — завершенное в себе и максимально конкретное. Это значит, что первопричина, скажем, живого существа, является источником жизни этого живого существа, а значит, сама обладает жизнью-в-себе, саможизнью (аутодзоон, как называли ее греки). А первопричина разумного существа сама будет разумной в максимальной степени. Потому что нечто не может появиться из ничто: если мы видим в природе те или иные проявления жизни и разума, значит, они происходят из того, что является полнотой жизни и разума.

Из этого следует, что первопричины вещей являются идеальными живыми существами, обладающими всей полнотой жизни и самосознания. Только эти существа не материальные, а умопостигаемые. Это бесплотные умы, или духи, образующие собой сферу идеальных первообразов и законов материального мира. И они суть не что иное как боги в пантеистической картине мира или ангелы в картине мира монотеистической.

Как пишет величайший исследователь античной философии А.Ф. Лосев,

Бесплотные силы … осмысливают и оформляют всё инобытие, и потому учение об Ангеле-Хранителе является совершенно элементарной диалектической необходимостью. Не только человек, но и все, что существует на свете, каждая мельчайшая песчинка имеет своего ангела-хранителя. [Лосев. Диал. мифа, с.376]

Почему так? Потому что любая отдельная вещь представляет собой единство. А раз она представляет собой единство, значит, она имеет свой смысл. А смысл вещи — это ее подлинное бытие, это субстанция и субъект, который в себе соотносится сам с собой и таким образом является самосознанием, умом. А умная сила, оформляющая материю — это в мифологических терминах ангел или бог.

Мы привыкли рассуждать о мире в абстрактных категориях, но все эти абстрактные категории, если их рассмотреть по существу и объективно, суть не что иное, как боги или ангелы. Поэтому, пишет Лосев,

«категория» Канта, «понятие» Гегеля, «эйдос» Гуссерля, «гипотеза» Когена и Наторпа, несомненно, есть только внутренно опустошенная ангелология. [Лосев. Диал. мифа, с.377]

А потому и философия в своей максимально конкретной форме будет уже рассуждать не об отношении нематериального смысла и материальных вещей, а о взаимоотношении божественных и человеческих личностей. Такая философия будет уже не просто логикой и онтологией, но философией мифа, философией религии и философией Откровения.

Вопросы

Итак, в нашем философствовании мы дошли до понимания вечных первопринципов как личностей и перед нами встают вопросы: участвуют ли вечные умы в жизни человека? Имеет ли смысл обращаться к ним с какими-либо просьбами, т.е. с молитвами, как-то благодарить их, выполняя те или иные культовые действия — поклонения, жертвоприношения?

Ведь если боги — это вечные умы, то воздействовать на них невозможно; идеальное потому и идеально, что ничто материальное на него не может повлиять. А тогда получается, что любые молитвы и культовые действия бессмысленны.

Кроме того, если боги — это существа, обладающие всей полнотой знания и мудрости, то они знают, как действовать наилучшим образом, а значит, они и управляют миром наилучшим образом. И в этом случае, тоже получается, что молитвы и ритуальные действия бессмысленны. А если утверждать, что молитва достигает богов и изменяет их волю, то получается, что молящийся знает больше и лучше богов и ставит себя выше их, управляя ими, что абсурдно.

Все эти вопросы в своё время были поставлены философами-язычниками, в частности, Порфирием, учеником Плотина. Но эти вопросы также актуальны и для монотеизма.

Как Бог, находящийся вне времени и непричастный никаким изменениям, может принимать молитвы и изменять свою волю? Ведь это значило бы, что он изменяется, а совершенное существо не может изменяться.

Зачем Богу нужны благодарение, поклонение и жертвы? Ведь если он совершенен, то ему это не нужно.

Посмотрим, что на этот счет может сказать философия.

Триада

Для начала вспомним, какую логическую структуру имеет любая вещь.

Вещь — это реализованный в материи смысл. Это некая «часть» бытия, становящаяся в инобытии.

Поскольку вещь есть, она неизменна и пребывает в себе; это первый момент. Поскольку вещь становится, изменяется, ее становление содержит в себе моменты исхождения и возвращения. Это переход смысла в инобытие, осуществление смысла, оформление материи (второй момент) и отождествление получившейся вещи с исходным смыслом-в-себе (третий момент).

Сейчас для нас важен именно третий момент триады возвращение.

Что такое «возвращение» у неживой вещи? Это сохранение ее единства и формы, соответствующей ее смыслу. Например, пока данный стол остаётся столом, его форма, его внешний вид совпадают со смыслом стола. И это совпадение, которое мы фиксируем в сознании, и есть момент «возвращения» — возвращение вещи к своему смыслу; или возвращение реализованного смысла — к смыслу вообще; возвращение единичного к всеобщему. Кроме того, если мы физически воздействуем на стол, он сопротивляется, сохраняя свою форму. Тем самым он как бы «стремится» остаться самим собой, столом, «стремится» сохранить свою форму, свой вид, т.е. стремится пребывать. Так проявляется момент «возвращения» в физическом аспекте.

Как проявляется «возвращение» у одушевлённого существа? Почти так же, только, в отличие от неживой вещи, живое существо активно развивается и стремится к самореализации, то есть, к тому, чтобы вырасти и максимально полно воплотить свой смысл и свой вид.

И наконец, как проявляется «возвращение» у разумного существа? Оно происходит через теоретическую деятельность, когда мы при помощи разума изучаем идеальные принципы мира. Мы разумом постигаем неизменные формы и законы, согласно которым существует мир. Наша душа, которая есть дух в инобытии, через познание источника своего бытия (и бытия всего окружающего мира), возвращается к своей первопричине. То есть, «возвращение» в плане разума и самосознания — это в первую очередь теоретическая деятельность, созерцание.

Однако, поскольку человек — это существо и духовное, и физическое, то наша разумная деятельность может иметь разную направленность. Она может быть ориентирована как на нижние, душевно-материальные сферы действительности, так и на верхнюю, духовную сферу.

• Поскольку мы существа телесные, мы действуем в интересах нашего тела и обустраиваем нашу временную жизнь — получаем профессию, зарабатываем на пропитание, заботимся о здоровье и пр. Мы занимаемся теоретическим познанием для того, чтобы наилучшим образом обустроиться в дольнем мире. Момент «возвращения» здесь заключается в том, чтобы познать законы мира и общества в его нынешнем падшем состоянии. Получается своеобразное «возвращение без возвращения».
• Поскольку же мы духовные существа, мы познаём духовные принципы и ведём духовную жизнь, чтобы приобщиться к вечности, в которой пребывает наш дух. И здесь «возвращение» заключается в том, чтобы познавать истину. А истина — это 1) то, что подлинно есть, и 2) — то, что должно быть осуществлено в мире. То есть, познание истины, познание Бога, означает изменение себя, и как следствие, изменение мира в соответствии с божественной истиной. Это и есть то, что называется подражанием Богу или уподоблением Богу.

Таким образом, момент возвращения здесь проявляется 1) как теоретическое познание высших сущностей — через философию и теологию. И 2) через практику духовной жизни, которая затрагивает не только ум, но и душу, и тело, и приводит их к необходимому совершенству.

А поскольку цель духовной жизни — достижение богоподобия, то максимальное уподобление и воссоединение с божественным происходит в молитве и в культовых действиях — в богослужении. То есть, диалектический момент «возвращения» для духовно-телесного существа — это молитва и культ. Итак, как же действует молитва и культ, если она является диалектическим «возвращением» низшего к высшему?

Ямвлих

Подробное объяснение этому даёт ученик Порфирия Ямвлих (ок. 250 — ок. 325) в трактате «О египетских мистериях». В своём объяснении логики культа он использует теорию символа.

Напомню, что сущность символа состоит в соединении двух планов бытия — материального и идеального. Любая вещь в принципе является символом, поскольку она воспроизводит в материи ту идею, воплощением которой она является. Так, наш внешний вид и наши поступки являются символом того, чем мы являемся внутри себя, нашей души. Но вещь также может символизировать не только саму себя, свою идею, но может указывать и на другие идеи или сущности, если если они обладают каким-то сходным свойством.

Ямвлих в качестве примера разъясняет египетский символ «Младенец Гор в цветке лотоса». Ил, из которого поднимается стебель лотоса — это материальная и чувственная сторона мира. Круглая форма лотоса, его лепестков и плодов указывает на умопостигаемый характер проявлений божества (потому что круговому движению соответствует деятельность ума, обращённая на самого себя). Сам же высший Бог (т.е. Единое) находится выше деятельности Ума и остаётся сверхпростым и пребывающим в себе. Символом этого является его восседание на лотосе. [Ямвлих. О египетских мистериях, 2004. С. 164].

Таким образом, с одной стороны, имеется некое божество, обладающее в отношении мира определёнными свойствами. И с другой стороны имеются некие части мира (в данном случае младенец и лотос), свойства которых соответствуют свойствам божества и как бы манифестируют, проявляют их. А поскольку данные части мира сами происходят из божества, то это значит, что свойства этих частей изначально пребывают в самом божестве.

Поэтому, согласно Ямвлиху, символ, существующий в материальном мире, является по сути тем самым богом, которого он представляет. Символические изображения бога и его имена составляют с богом одно целое, потому что изначально пребывают в божестве. А значит, молитвы с использованием божественных имён и символов «сообщаются богу не как нечто иное, но как тождественное ему».

«Священные молитвы теургов были ниспосланы на землю самими богами, так что только они одни и воспринимаются богами, будучи божественными символами. Эти молитвы неким образом обладают такой же властью, что и сами боги» [ИАЭ, т.7-1, с.320].

Поскольку в символе проявляется само божество, то человек через символы приобщается к самому божеству, становится в какой-то степени самим божеством. Это значит, что в молитве человек вовсе не пытается воздействовать на волю Бога. Молитва — это 1) результат проявления Бога в инобытии и 2) его возвращение к самому себе через действия человека.

Если мы взглянем на нашу схему, то это становится очевидно. Молитва — это момент возвращения, а «возвратиться» может только то, что «изошло». А «изойти» может только то, что «пребывает». А значит, молитва и культ изначально пребывают в божестве. Стало быть, молитва и культ — это действие не только человека, но в первую очередь самого божества. Подлинная молитва — это не субъективное человеческое действие, а объективный онтологический акт; это разумное возвращение разумного первоначала к самому себе.

Прокл

Вот что пишет философ Прокл (412–485):

«В том именно и заключается наивысший предел истинной молитвы, чтобы она присоединила возвращение (epistrophên) к исходному пребыванию на месте (tëi monêi) и все, что произошло из единого богов, вновь поместила бы в едином, и чтобы свет в нас обнимался божественным светом». [ИАЭ, т. 7-2, с. 337]

Таким образом, общение низшего с высшим возможно только через молитву. Более того, само диалектическое возвращение низшего к высшему и есть молитва. То есть, согласно Проклу, физические вещи возносят молитву физически, психические — психически, а разумные — умно.

«Всё возносит молитву сообразно своему чину и прославляет в гимне вождей целых серий умным, словесным, физическим или же чувственным образом. Вот и гелиотроп [растение, кот. поворачивается вслед за солнцем] движется, насколько позволяет ему его связанность, и если бы кто-то мог услышать, как он сотрясает воздух при вращении, то до него донеслось бы некое песнопение, которое растение приносит Царю по мере своих сил» [Прокл. Комм. к Тимею, 2012. Т. 1. С. 335-336].

С такой точки зрения любое стремление воплотить свою сущность, любая адекватная самореализация, уже есть молитва. Скажем, развитие любого организма, достижение организмом заданной формы — это своеобразная бессознательная молитва своему виду, т.е. низшему божеству, а через него — и верховному Богу.

Достоевский

То же самое в художественной форме с позиций христианского мировоззрения описал Достоевский в «Братьях Карамазовых»:

«Ночь светлая, тихая, теплая, июльская, река широкая, пар от нее поднимается, свежит нас, слегка всплеснет рыбка, птички замолкли, все тихо, благолепно, все Богу молится. … Всякая-то травка, всякая-то букашка, муравей, пчела золотая, все-то до изумления знают путь свой, не имея ума, тайну Божию свидетельствуют, беспрерывно совершают ее сами. … все создание и вся тварь, каждый листик устремляется к Слову, Богу славу поет, Христу плачет, себе неведомо [т.е. бессознательно], тайной жития своего безгрешного совершает сие».

Поэтому и про ангельские чины говорится, что они непрестанно славословят Бога. Ведь молитва — это не только прошение в какой-то нужде, но и славословие. А поскольку ангелы совершенны и ни в чём не нуждаются, поэтому их диалектическое возвращение к Первопричине есть вечное и непрестанное славословие. И таким образом вся иерархия существ всего космоса возносит молитвы Богу, или, выражаясь абстрактно, осуществляет возвращение к своей первопричине.

Действие божества в мире

Таким образом, если в культе происходит максимальное приближение человека к божественному, то становится наблюдаемым и действие самого божества в материальной сфере, например, в виде исцелений.

«Возьмем исцеления, имевшие место в святилищах Асклепия в Древней Греции. Все знали, что Асклепий — бог здоровья и помогает больным. Все знали, что он помогает даже тогда, когда ему никто не молится о выздоровлении. Наконец, все знали, что жрецы употребляли всякие медицинские средства для вылечивания приходящих больных, вплоть до их оперирования. И все-таки такое исцеление в святилище Асклепия есть чудо. Почему? Потому что стало видно, как Асклепий помогает больным. Надо было прийти, надо было молиться; надо было, чтобы помог именно этот бог и именно в этом святилище; и т. д. Все тут объяснимо механически; и благочестивый грек вовсе и не думал, что тут есть что-нибудь неестественное. Все произошло совершенно естественно. И вот все-таки больной выздоровел. Тысячу раз все шло естественно, и даже всегда все идет естественно, всегда и непреложно действуют механические законы. И вот почему-то вчера этот больной, при одних и тех же механических законах, не выздоровел, а сегодня, опять-таки при одних и тех же механических законах, но только в условии новых фактов (он пришел к Асклепию, он молился и т. д.), он почему-то выздоровел. Ясно, что новое, наблюдаемое сегодня, заключается не в том, что сегодня Асклепий действовал, а вчера нет (боги действуют всегда), и не в том, что сегодня были нарушены физиологические законы, а вчера их никто не нарушал (законы всегда одинаковы, и их и нельзя нарушать и некому нарушать). Новое — в том, что сегодня стала ясной, видной обычно плохо замечаемая связь реальной жизни больного с ее идеальным состоянием, когда она, по близости к божеству, пребывает в вечно блаженном и безболезненном состоянии» [А.Ф.Лосев. Диалектика мифа, с. 186].

Но я всё же думаю, что дело не только в том, что «стала видна связь реальной жизни больного с ее идеальным состоянием», а в том, что благодаря молитве человек стал ближе к божеству; за счет акта «возвращения» цикл связи человека с Богом замкнулся, и вследствие этого божественное смогло явно проявиться в реальном мире.

Ответы

Теперь ответим на те вопросы, которые мы поставили в начале видео.

Участвуют ли вечные умы в жизни человека? Имеет ли смысл обращаться к ним с молитвами и другими культовыми действиями?

Несомненно, бесплотные силы участвуют в жизни и человека, и всего космоса, поскольку они являются оформляющими и осмысляющими принципами всей сферы становления, всего природного инобытия. Однако, с точки зрения монотеизма, они не нуждаются в поклонении. Так же и человек не нуждается в поклонении бесплотным силам, поскольку они суть служебные духи, подчинённые единому Богу. Человек нуждается только в связи с Богом, и всякое благо, которое он получает, происходит от Бога, даже если оно подаётся через посредство ангелов. Поэтому и молитвы и поклонения должны быть адресованы в первую очередь единому Богу.

Язычники впадали (и впадают) в глубочайшее заблуждение: думая, что они соединяются с богами, на самом деле они соединяются с демонами, т.е. бесплотными существами из низшей, психической сферы.

Возникновение языческих культов всегда происходит по одной и той же схеме: человеку является демон, объявляет себя богом, даёт человеку какое-то знание и принуждает к поклонению себе. Описание таких ситуаций можно найти во многих мифах о возникновении человеческой цивилизации. Об этом говорится в книге Еноха, где люди получают знание от нефилимов, в мифе о Прометее, где Прометей даёт людям огонь богов, в сказании об Оанне, которое я упоминал в одном из видео.

Вавилонский историк и жрец Берос в своём трактате «Вавилонская история» сообщает об ужасном существе по имени Оанн, который был получеловек-полурыба:

«Это существо дни проводило среди людей, не принимая никакой пищи, и научило людей грамоте, и математике, и владению искусствами разного рода, научило жить в городах, основывать храмы, устанавливать законы, и геометрии научило, и показало, как собирать зерно и плоды, и вообще научило всему, что относится к культурной жизни. С того времени ничего больше уже не было изобретено. С заходом солнца существо это вот, Оан, ныряло назад в море и ночи проводило в пучине. Потому что было оно амфибией».

— Беросс, Вавилонская история

Впоследствии представление об Оанне трансформировалось в семитского бога Дагона.

http://xn--i1abedsedbf3gbd.xn--p1ai/content/luka-2021-skrytye-kulturnye-kody

Аврелий Августин (354 – 430) в своём трактате «О граде Божьем» совершенно справедливо отмечал, что настоящие ангелы (которые пребывают в смысловой сфере) не требуют себе почитаний и жертвоприношений; они хоть и управляют миром, но являются служебными духами по отношению к Богу. А значит, если человеку является якобы божество, который требует себе культов и поклонений, то это не бог умопостигаемой сферы, а демон.

Философы-язычники были в несколько лучшем положении по сравнению с простыми людьми. Люди обычно обращаются за помощью к богам, чтобы получше устроить свою жизнь на земле, философам же это было чуждо. Они понимали, что поскольку боги — это умопостигаемые сущности, то им нужна соответствующая форма поклонения, которая заключается в благочестивой жизни и в занятиях философией. Жертва для умопостигаемых богов сама должна быть умопостигаемой. Как говорит Порфирий, «тот, кто прикасается к богу и уподобляется ему, должен принести в святую жертву богу свое [духовное] восхождение». Точно так же и Прокл говорит, что лучшая жертва богу — это уподобление его надматериальной умной природе. [ИАЭ, т.7-1, с.367]

Поэтому философы практиковали молитву, но, судя по всему, магией и теургией не занимались и тем самым избегали опасности оказаться во власти демонов.

Тем не менее, несмотря на ложность пантеистического понимания мира и порочность языческих практик, сама логика взаимоотношений божественного и человеческого, вскрытая философами-неоплатониками, остаётся безупречной и может использоваться для понимания взаимоотношений человека и единого Бога. Главное при этом — понимать основное различие в системах пантеизма и монотеизма.

Оно заключается в том, что в пантеизме человек и вообще любая вещь является как бы истечением самого Бога, его субстанции. Поэтому и в культе, человек, объединяясь с Богом, становится Богом именно по субстанции. С точки же зрения монотеизма (т.е. с позиций Откровения), Бог и человек — это две разных субстанции. И мир является не результатом эманирования Бога, а результатом его творческих действий, энергий. И присутствует Бог в мире не субстанциально, а энергийно: такое действие Бога в мире называется благодатью. Соответственно, человек, восходя к божеству, становится не самим Богом, но наполняется действием его благодати — становится как бы сосудом благодати или живым храмом Бога. Поэтому преп. Серафим Саровский и говорил, что цель духовной жизни — это стяжание (т.е. накопление) благодати Св. Духа.

«Истинная же цель жизни нашей христианской состоит в стяжении Духа Святого Божьего. Пост же, и бдение и молитва, и милостыня, и всякое Христа ради делаемое доброе дело суть средства для стяжания Святого Духа Божьего. … лишь только ради Христа делаемое доброе дело приносит нам плоды Святого Духа. Все же не ради Христа делаемое, хотя и доброе, мзды в жизни будущего века нам не представляет, да и в здешней жизни благодати Божией тоже не дает». http://www.pravoslavie.ru/put/001016184924.htm

Примечание от 11.03.2024 г. Критическое замечание к словам преп. Серафима. Действительно, все добрые дела нужно делать ради Христа. Однако, добрые дела вовсе не «средство» для стяжания Духа Божьего. Сама вера в Иисуса как Спасителя, само исповедание Его как Сына Божьего даётся Духом Святым. А значит, и все дела, которые мы творим ради Христа, производятся действием в нас Святого Духа. Благодать Духа — это вовсе не награда («мзда») за наши дела. Напротив: мы можем делать дела веры только потому что Бог даёт нам Свою благодать.

Следующий вопрос, который мы поставили в начале видео:

Как Бог, находящийся вне времени и непричастный никаким изменениям, может принимать молитвы и изменять свою волю? Ведь это значило бы, что он изменяется, а совершенное существо не может изменяться.

Для начала, вспомним о том, что вообще любая вещь мира, включая нас с вами, является одновременно и неизменной, и изменяющейся. Вещь находится в непрерывном становлении, но смысл вещи остаётся неизменным. Мы изменчивы в своих инобытийных проявлениях, но неизменны в своей духовной основе. Аналогично этому Бог вечно пребывает в себе и не изменяется, но вместе с тем он присутствует во времени в своих действиях. Таким образом, в Боге различаются сущность и энергия (действие, по-гречески).

Поэтому неизменный и вечный Бог может присутствовать во времени, ограничивая свои действия определённым временем и пространством. Кроме того, он также охватывает всю историю мира от создания и до Конца, а значит, для Бога история — это тоже нечто единое и неизменное.

Следующий вопрос: «как может воля Бога изменяться вследствие молитвы?»

Мы сейчас не будем углубляться в то, что такое воля, потому что вопрос, по сути, относится к тому, как может измениться действие Бога во времени в результате молитвы. Например, если человек помолился и выздоровел, то как молитва могла повлиять на действие Бога?

Мы видели, что молитва — это возвращение того смыслового содержания, которое пребывало в Боге изначально. Говоря простым языком, Бог изначально знал о нашей молитве, и поэтому то, что для нас, с точки зрения времени, выглядит как изменение событий и перемену Божьей воли, с точки зрения вечности является одним из предопределённых результатов развития событий в мире.

Помните, в одном из видео я сравнивал структуру действительности с компьютерной игрой в жанре интерактивного фильма, в которой разработчиками заложены все возможные сценарии прохождения игры и разные концовки. Таким образом, в игре получается два плана: первый — это неизменное предзаданное дерево возможных сценариев, второй — это реальное прохождение конкретного игрока, в котором актуализируется только один из сценариев и одна из концовок. Первый план может символизировать вечное божественное знание, второй — нашу жизнь во времени.

Таким образом, то, что происходит в нашей жизни, каждый наш выбор и каждый вариант развития событий изначально пребывает в смысловой сфере и, в конечном счете, в замысле Бога. То же самое относится и к молитвам.

В Боге содержится и знание того, что будет, если человек помолился, и знание того, что будет, если человек не помолился. Соответственно, в первом случае в материальном мире происходит реализация тех благ, о которых просит молящийся (если, конечно, прошение соответствует благой воле Бога, то есть, позволяет реализовать максимум блага в мире).

Ямвлих об этом говорит так:

«Первопричины превосходно знают и в изобилии содержат в себе все то, что подвластно им. В своей совокупности они, надо думать, вмещают в себя все множество существ. Стало быть, боги воспринимают молитвы не посредством сил или органов, — они содержат в самих себе реализацию благ, о которых просит молитва, и в особенности молитва тех, кто посредством священного богослужения обладает местом среди богов и соединен с ними [Ямвлих. О егип. мист., 2004, с.46].

И, наконец, последний вопрос: «Если Бог обладает всей полнотой знания и мудрости, то он управляет миром наилучшим образом. Какой тогда смысл в молитве и культе?»

Мы видели из рассуждений философов, что молитва и культ создают условия, во-первых, для возвышения человека к Богу (они суть посильное уподобление человека Богу), и, во-вторых, создают условия для проявления божества в мире. То есть, в культовых действиях как в символе объединяются два плана действительности — божественный и человеческий; возникает их синтез, богочеловеческий план.

Кроме того, с точки зрения монотеизма здесь важен момент объединения двух воль — божественной и человеческой. Свободная воля человека объединяется с действием божественной благодати. Бог позволяет человеку проявлять свою волю и не мешает ему в этом, не вмешивается в его жизнь. И только если человек обращается к Богу и просит его проявить Его божественную волю, Бог действует.

Что же касается гнева Бога, то его нужно понимать не как изменение самого Бога, но как отпадение человека от божественного блага. Так, Ямвлих пишет:

«Гнев богов — это не древняя и устойчивая злоба, как полагают некоторые, а
отказ от благодетельной заботы богов. Мы сами отворачиваемся от нее, словно закрываясь в полдень от света, и тем самым навлекаем на себя тьму и лишаем себя превосходного дара богов» [Ямвлих. О егип. мист., 1.13. 2004, с.44].

Заключение

Таким образом, молитва и культ основываются вовсе не на вере в том, что Бога можно к чему-то склонить. В основе культа лежит созерцание изначального соответствия между действиями Бога и действиями человека. Можно сказать, что в первозданном гармоничном состоянии всё существование природы и человека является непрерывным культом и молитвой безо всяких специальных культовых действий.

И лишь вследствие отпадения человека от Бога, вследствие уклонения воли человека от блага, культ начинает восприниматься как попытка восстановить изначальную гармонию в отношениях божественного и человеческого. А позднее, после впадения человечества в язычество форма культа и его понимание совершенно искажаются и превращаются в попытки повлиять на природу и жизненные обстоятельства при помощи божественных или демонических сил.