Онтология любви

↑ наверх

Абсолютное содержит в себе относительное

У В.Соловьева в работе «Философские начала цельного знания» есть интересное и важное замечание, касающееся Абсолюта.

«Если бы абсолютное оставалось только самим собою, исключая свое другое, то это другое было бы его отрицанием, и, следовательно, оно само не было бы уже абсолютным. Другими словами, если бы оно утверждало себя только как абсолютное, то именно поэтому и не могло бы быть им, ибо тогда его другое, неабсолютное, было бы вне его как его отрицание или граница, следовательно, оно было бы ограниченным, исключительным и несвободным.»

Другими словами, абсолютное и относительное не противостоят друг другу как противоположности. Ведь две противоположности ограничивают друг друга и являются взаимно относительными. И тогда абсолютное не было бы абсолютным, а было бы лишь другим относительным.

«Таким образом, для того чтобы [абсолютному] быть, чем оно есть [т.е., абсолютным], оно должно быть противоположным себя самого или единством себя и своего противоположного».[1]

То есть, абсолютное не только находится «по ту сторону» всего относительного, но и содержит в себе всё относительное, а значит, не нуждается в относительном и не ограничено им.

Ближайшим примером этого является единство нашего Я, нашего духа, которое охватывает собой всю множественность своих телесных проявлений.

Мы проявляем себя через бесконечное множество мыслей, чувств, желаний. Наше единое Я воплощается в материальном теле, представляющим собой множество отдельных частей. И тем не менее, вся эта множественность принадлежит единому Я. То есть Я, как абсолютное единство переходит в иное, во множественность, и оформляет ее под себя, проявляется через нее.

↑ наверх

Любовь — это самоотрицание

Но самое главное сейчас — это следующие слова Соловьева:

«Этот верховный логический закон [т.е., что Абсолют есть единство себя и своего иного] есть только отвлеченное выражение для великого физического и морального факта любви. Любовь есть самоотрицание существа, утверждение им другого, и между тем этим самоотрицанием осуществляется его высшее самоутверждение.»

Это значит то, что Абсолют, для утверждения себя как Абсолюта, т.е. совершенного и ни в чем не нуждающегося существа, самоотрицает себя. Для этого он утверждает иное себе, т.е. относительное, с которым затем отождествляется. («Затем» не во временном, а в логическом смысле).

И это самоотрицание ради иного есть не что иное как акт абсолютной любви.

«Итак, когда мы говорим, что абсолютное первоначало по самому определению своему есть единство себя и своего отрицания, то мы повторяем, только в более отвлеченной форме, слова великого апостола: Бог есть любовь.»

В самом деле, любящий всегда готов пожертвовать чем-то ради любимого. Иногда всем, иногда даже своей жизнью. Любовь — это всегда перенесение центра важности с себя, со своего Я, на другого. Это утверждение ценности другого.

Но если в нашей обыденной жизни мы имеем дело с любовью в ее большей или меньшей степени, то в Абсолюте этот акт утверждения другого происходит с бесконечной силой.

Но раз Абсолют утверждает иное с бесконечной силой, значит он полностью истощает себя ради иного, как бы жертвует собой. Но при этом он не может перестать быть, он остаётся первоисточником всего, и его бесконечно сильное самоотрицание является бесконечно сильным самоутверждением.

Таким образом, Бог есть любовь не в каком-то сентиментальном смысле. Это вовсе не абсолютизация или обожествление человеческого чувства влюбленности. Бог есть любовь не потому, что он склонен к снисходительности или жалости, не потому что он мягок. Нет: человек в этой любви вообще стоит на втором месте. В первую очередь Бог есть Любовь по самому своему существу, в самом себе. Для него быть — значит отрицать себя, а отрицать себя — значит утверждать иное, а утверждать иное — значит любить его.

↑ наверх

Плотин: Первоединое любит себя

То, что Абсолют есть любовь мы знаем из христианского откровения. Философы-неоплатоники тоже, в принципе, доходили до понимания Абсолюта как любви, но, рассуждая с позиций естественного разума, больше акцентировали внимание на том, что Абсолют, Первоединое, является предметом любви для всего, что находится ниже его. Для них важнее было понимание его полноты и совершенства. Поэтому необходимость перехода в иное они трактовали не как акт любви, а как результат преизбытка Первоединого.

Так, Плотин говорил (V.2):

«Единое, будучи совершенным, поскольку оно ничего не ищет, ничего не имеет, ни в чем не нуждается, перетекает [через отсутствующие границы], и его переполненность создаёт иное».

Также он приводил такую аналогию (V.4): всё живое, достигая зрелости производит нечто другое (напр., потомство). Но всё живое подражает Первоединому. Следовательно, Первоединое как наисовершеннейшее из существ, превосходит всех по своей производящей силе и именно поэтому не может оставаться бесплодным и производит всё, что после него.

Все существа, будучи менее совершенными, стремятся к Первоединому как к своему благу, и потому вожделеют его. Чисто логически понятно, что если всё происходит из Первоединого и всё стремится к Первоединому, то можно сказать, что Первоединое является и субъектом этой любви, ведь оно присутствует во всём. Поэтому, Плотин говорит:

«Он есть сам и предмет любви и любовь — любовь самого себя».[2]

В итоге, для античных философов отрицанием Первоединого является космос, и таким образом (в соответствии с условием, что Абсолют является единством себя и своего отрицания), космос составляет единство с Первоединым, и они вместе и представляют собой Абсолют. Такова естественная парадигма мышления Абсолюта. И в интерпретации античных философов, Первоединое скорее любит себя посредством созданного им космоса, чем любит созданный им космос.

↑ наверх

Христос: Бог любит творение

Совсем иная картина получается, если рассматривать Абсолют с точки зрения его Откровения. Факт воплощения Абсолюта в человеческом теле и его добровольная смерть ради спасения падшего человека представляет собой бесконечно сильное самоотрицание. И этот факт делает акцент именно на самоотверженной любви Абсолюта к своему творению.

То есть то, что в естественной парадигме мышления представлялось как просто необходимый логический момент самоопределения Абсолюта, в свете Откровения оказывается принципиально важным. Глядя на самоотрицание Христа, мы начинаем видеть, что этот акт самоотрицания изначально был внутри самого Абсолюта. А значит, Бог был любовью и любил себя через своё иное еще до сотворения мира.

Теперь становится очевидно, что сущность Бога как самоотверженной любви становится образцом для жизни и смерти Христа. Христос наглядно демонстрирует любовь как самоотрицание, которая изначально имела место внутри самого Абсолюта. И точно так же, как Абсолют не может уничтожиться, перейдя в иное, не может потерять и истощить себя в ином, точно так же и Богочеловек не может умереть в материальном мире и потому воскресает. Его бесконечное самоотрицание становится бесконечным самоутверждением, торжеством над материей и смертью.

↑ наверх

Символизм

Как мы уже знаем, видимый мир символичен; в том, что мы наблюдаем вокруг себя, проявляются умопостигаемые первопринципы. Стало быть, и рассмотренная нами логика Абсолюта тоже должна проявляться в символическом виде. Посмотрим, как это происходит.

Небо и земля

По определению, Абсолют — это единство, которое, с одной стороны, выше всякой множественности, а с другой — производит множественность и охватывает ее. Идею всеохватности выражает образ сферы; идею единичности, в которой сконцентрировано всё, выражает образ точки; а идею множественности символизирует бесконечное количество точек.

Соединение единичности и множественности даст ту или иную линию или фигуру.

В видимом мире всё охватывающей сферой является небо. Стало быть, небо символизирует всё охватывающее абсолютное единство.

Символом множественности, противоположной единству, является земля. Само вещество земли представляет собой пыль, бесконечное множество частиц, из которых потенциально может произойти жизнь. Земля — это отрицание неба, утверждённое самим же небом. Это как бы престол неба, на котором оно самоутверждается и покоится.  

Любовь неба к земле выражается в том, что небо дарит земле свой потенциал, оплодотворяет ее.

Абсолют как всеохватывающая сфера концентрируется в точку и отдаёт себя множественности. Точка — это семя. По самому своему смыслу, семя — это весь потенциал живого существа, свёрнутый в точку. Чтобы развернуться и раскрыть себя, семя нуждается в инобытии, в земле. Семя падает с неба в землю и умирает в своём качестве семени, но порождает растение.

Точка, объединившись с множественностью, становится множеством упорядоченных точек — линией. В растении это стебель или ствол; ось, соединяющая небо и землю. 

Синтез абсолютно единого с абсолютной множественностью даёт едино-многое, структуру. Эта структура должна охватить всё; принять в себя и весь потенциал абсолютно единого и весь потенциал абсолютно многого. Поэтому линия превращается в множество линий, объединяющих всё воедино. Ствол обретает ветви и корни.

Наконец, дерево даёт свой плод — точки и линии превращаются в трёхмерную фигуру. Плод — это полный синтез двух противоположностей — неба и земли.

Вероятно, именно на такую структуру, объединяющую небо и землю, и охватывающую собой всё существующее, указывает идея оси мира и Древа жизни. Наши обычные деревья являются лишь отдалённым символом этой структуры.

Символизм жертвы Христа

Аналогичный процесс имеет место и в Богочеловеческой природе, только в качестве противоположностей здесь выступают не неба и земля, а тварная и нетварная природы. Жертва Христа образует тот же самый символизм семени.

Абсолют как сущность мира, содержащая в себе весь мировой потенциал, становится семенем, засеваемым в земной природе. Христос «сходит» на землю и умирает на кресте. Крест становится деревом, соединяющего небесное и земное. А Христос, как бы «плодом» этого дерева.

Иоанн Дамаскин пишет, что Древо жизни, растущее в раю было прообразом Креста, на котором был распят Христос.

Ап.Павел называет Христа первым плодом из умерших (1Кор 15:20). А сам Христос называет себя истинной виноградной лозой, а Бога-Отца — виноградарем.

Теперь люди, вкушающие этот плод, приобщаются к Богочеловеческой природе и тем самым к вечной жизни.

↑ наверх

Примечания

[1] В.Соловьев. Соч. в 2 тт., т.2, с. 234.

[2] Плотин. О воле и свободе Первоединого (VI 8, 15). С.266.

↑ наверх