«мама!» (2017). Желтый порошок и либеральная пропаганда. Разбор фильма

На международном кинофестивале в Торонто перед показом фильма Даррена Аронофски «мама», зрителям раздавали карточки, на которых с одной стороны были изображены следующие символы, а на другой – молитва Матери.

Молитва Матери представляет собой переделку традиционной христианской молитвы Богу-Отцу, известной как «Отче наш». Автор адаптации - американская писательница Ребекка Солнит, активистка, озабоченная проблемами экологии и правами женщин.

Характерно, что молитва Матери является не самостоятельным произведением, а лишь переделкой. То есть, новый культ не создаёт новое, а захватывает старое и переделывает его под свои нужды. Адресат исходной молитвы отодвигается в сторону как потерявший авторитет и на его место воздвигается более достойный кандидат.

Раздача карточек с молитвой – это перформативный жест Даррена Аронофски, задающий главную направленность для осмысления его фильма. Уже из этой информации становится ясно, что основной посыл фильма связан с религиозной и феминистской проблематикой, а все другие трактовки вторичны и являются лишь приятным дополнением.

Символы на карточке

Давайте разберем значение символов на карточке.

Если вы смотрели фильм, то помните, что в нем предлагается миф, изображающий вечный цикл сотворения и уничтожения мира. Соответственно, данные символы мы можем понимать, как обозначение этапов этого цикла.

Первый этап обозначен восьмиугольником в круге.

Восьмиугольник — это переходная фигура между квадратом и кругом, и как таковой, он символизирует промежуточное состояние, переход. Круг символизирует идеальный мир, небо, квадрат – материальный мир, землю. Таким образом, восьмиугольник – это посредник между небом и землей, идеальным и материальным.

Как известно, ранние христианские крестильни строились в форме восьмиугольника, символизируя переход к новой жизни. Но если во время крещения переход идет как бы снизу вверх, от земного к небесному, то соответственно, возможен и переход сверху вниз, снисхождение от идеального к материальному. Это будет движение воплощения, реализации.

Принцип воплощения и реализации – это ни что иное, как женское начало. В фильме его олицетворяет главная героиня – мать и ее дом, с которым она составляет единое целое. Теперь понятно, почему дом в плане содержит восьмиугольник. Также многие предметы в фильме имеют форму правильного или неправильного восьмиугольника: окна, дверные ручки, плитка, и прочее. Всё это – символ женского начала в его реализации мужского принципа.

Даррен Аронофски говорит, что главная героиня фильма – это мать природа. Это упрощенное объяснение для широкого круга зрителей. На самом деле, героиня фильма объединяет в себе сразу несколько аспектов женского принципа – и женское начало в Боге, которая в богословии именуется София-Премудрость, и женское начало в природе, и собственно женщину.

Мужской принцип, дух, Бог, символизирован кругом. Его олицетворяет Поэт, персонаж Хавьера Бардема. В субтитрах он обозначен как Он с большой буквы.

Всё это легко понять и без всякой мистики. Допустим, мы хотим построить дом. Это предполагает, что у нас есть, во-первых, абстрактная идея дома вообще, а во-вторых, конкретная идея реализации именно того, что мы хотим построить. Эта конкретная идея включает в себя и представление о материалах и технологиях, которые будут использованы, и план по осуществлению постройки – все расчеты, сметы, и т.д. То есть, это будет конкретный дом, но данный пока что как идеальная модель.

Соответственно, абстрактная идея – это отвлеченное теоретическое знание, а конкретная идея, содержащая в себе практическую сторону – это мудрость.

В религии же все категории мышления рассматриваются как живые личности, поэтому всеобщая абстрактная идея понимается как Бог, а идея в аспекте ее реализации – как София, Премудрость. А их единство – как Абсолютная личность.

Соответственно, воплощение только Софии в материальном мире становится природой, воплощение единства Бога и Софии – человечеством, а абстрактно-идеальная сфера – ангельским миром. Человек в аспекте Софии – это женщина, человек в аспекте Бога – это мужчина.

Такова простейшая логика монотеизма.

Но, вернёмся к нашему символу. Итак, восьмиугольник в круге – это период до сотворения человека, райское для матери состояние, когда она и он принадлежали только друг другу.

Второй этап обозначен символом древа жизни

Он связан с появлением в доме мужчины. Мы видим этот символ на его зажигалке и сумке.

По начертанию он близок к руническому символу Вендехорн, объединяющему руну Жизни и руну Смерти. Может пониматься и как объединение мужского и женского.

В контексте фильма его можно трактовать как этап зарождения жизни на земле, возникновения и развития человечества.

Наконец, третий этап, обозначенный восклицательным знаком

это, очевидно, апокалипсис. Гибель мира в огне и возврат к началу. Думаю, что восклицательный знак Аронофски использовал, с одной стороны, как обозначение страданий и переживаний матери, а с другой – как предупреждение о последствиях ее гнева.

Перейдем к трактовке персонажей и событий.

Трактовка

Многие без труда угадали в этом фильме аллегорию на сотворение мира, изложенное в Библии (в книге Бытия). И тут мы в очередной раз можем задаться вопросом: зачем голливудские режиссеры-атеисты снимают свои произвольные интерпретации событий священной истории? Своё мнение на этот счет я изложу в конце, а пока, для тех, кто еще не читал расшифровок фильма в интернете, коротко перечислю значения показанных персонажей и ситуаций.

Итак, Он, поэт – это Бог. Мать – это София, Природа, Мария. Кабинет поэта – это рай.

Мужчина и женщина – Адам и Ева. Во время сотворения Евы, Бог усыпил Адама, поэтому тот ничего не помнит. Рана у него на спине – разрез для извлечения ребра.

Кристалл – это запретный плод. Показательно, что это, собственно, не плод, его нельзя съесть, а некая реликвия, которую легко испортить. Если в Библии вкушение запретного плода символизирует познание, то кристалл у Аронофски — это символ и воплощение чистой красоты.

Красота кристалла возникает из соединения света и материи. Причем материя кристалла не просто поглощает свет и не просто отражает его, а позволяет свету проникнуть в себя. Внутри кристалла свет бесконечно преломляется и расщепляется, наполняя его собой и делая его светоносным.

То есть, красота возникает там, где материя принимает в себя и проявляет в себе нематериальное начало, идею, которую в символизирует свет. Созерцая красоту, мы созерцаем оформленную идею, идеал, а чувство, которое возникает в нас в результате созерцания — это проявление любви.

Также кристалл в контексте фильма олицетворяет вселенную в сжатом состоянии. Сердце дома, которое видит мать, показано как некое космическое скопление, которое постепенно сжимается и в итоге становится кристаллом. Это свет, материя и любовь в сконцентрированной форме.

Грехопадение Аронофски трактует как разбиение кристалла. По-видимому, он использует каббалистическую трактовку грехопадения, которая называется разбиение сосудов. Согласно этой теории, Древо жизни состоит из десяти сфирот, наполненных божественным светом. Семь нижних сфирот лопаются и их осколки становятся источником мирового зла.

После того, как кристалл разбит, Адам и Ева занимаются сексом, а Бог закрывает им вход в рай.

Два брата – это Каин и Авель. Убийство Авеля оставляет несмываемый след, неизлечимую рану в природе и даёт начало возникновению ада в преисподней.

Показаны некоторые из десяти казней египетских: наказание кровью, тьма египетская, нашествие жаб, нашествие насекомых.

Затопление дома – Всемирный потоп. Здесь наконец мать даёт выход своему гневу и прогоняет всех.

Соитие матери и поэта – непорочное зачатие. Здесь мать олицетворяет Богородицу Марию, а ребенок – это Иисус Христос.

Новое произведение, которое пишет поэт – Новый Завет. Мужчина с бородкой – олицетворение католической церкви. Нанесение пепла на лоб – обряд, который называется «Пепельная среда» и проводится в первый день Великого поста.

Убийство ребенка – распятие Христа. Поедание его тела – буквальная трактовка таинства Причастия.

Желтая жидкость

Теперь попробуем понять, что же за желтую жидкость пьет мать, когда ей плохо.

В одном из интервью Аронофски сказал следующее:

«Я думаю, что у Джен есть ответ получше, чем у меня. Скажу только, что это возвращение к викторианским романам и идее более глубокой связи матери и дома».

Попробуем извлечь из этой информации какую-то пользу.

1. То, что ответ лучше знает Джен, вероятно, указывает на какие-то исключительно женские переживания. Дженнифер Лоуренс, как известно, тоже феминистка, поэтому вполне ожидаемо, что мотив желтой жидкости будет связан именно с правами женщин.

2. Упоминание романов викторианской эпохи отсылает нас к концепции женственности, господствовавшей в конце 19 века. Ее суть заключалась в том, что женщина должна быть «ангелом в доме» – так в своем одноименном сочинении называет идеальную женщину Ковентри Пэтмор, британский поэт 19 века.

Вот как описывает такую женщину Вирджиния Вулф:

Она удивительно душевна. Немыслимо обаятельна. И невероятно самоотверженна. В совершенстве владеет трудным искусством семейной жизни. Каждый божий день приносит себя в жертву. Если к столу подают курицу, она берет себе ножку; если в комнате дует, садится на сквозняке. Словом, устроена она так, что вообще не имеет собственных мнений и желаний, а только сочувствует желаниям и мнениям других. Но главное, как вы сами понимаете, это — что она чиста. Чистота — ее лучшее украшение, стыдливый румянец заменил ей хорошие манеры. 

Нетрудно заметить, что это описание целиком подходит главной героине фильма «мама».

Почему я цитирую именно Вулф? Потому что далее в ее тексте есть интересное совпадение с визуальным рядом нашего фильма. Вулф пишет о том, что ей пришлось убить в себе этого ангела, чтобы стать писательницей:

Она все время норовила встать между мною и моей работой. Докучала, отнимала время и всячески меня изводила, так что в конце концов пришлось мне ее убить. … Не убей ее я, она бы убила меня. Вырвала бы сердце из моей работы.

Вирджиния Вулф описывает, как внутри нее писатель борется с домашним ангелом. Разве не то же самое мы видим в фильме Аронофски? Победителю достаётся сердце побежденного. Развивая эту аналогию, мы начинаем понимать, почему Поэт в фильме не может ничего написать. Ему мешает его домашний ангел!

3. Теперь насчет упомянутой Аронофски идеи более глубокой связи матери и дома. В начале фильма мы видим, что мать штукатурит стены гостиной и добавляет в штукатурку темно-желтый пигмент. Из такого же флакона она насыпает ярко-желтый пигмент и в стакан с водой. Более того: на этикетке этого флакона можно различить полустертую надпись «YELLOW». Да, мать пьет не что иное, как растворенный в воде желтый пигмент! Но что это означает?

Мотив стен желтого цвета отсылает нас к еще одному произведению: новелле «Желтые обои» американской писательницы-феминистки Шарлотты Перкинс Гилман. Героиня этой повести заключена в комнате с желтыми обоями. За ними она начинает видеть женщину, которую хочет освободить.

Параллель с матерью, заключенной в своем доме, очевидна. Мать в доме поэта вынуждена играть отведенную ей роль и обречена испытывать пассивную агрессию. Этим она олицетворяет всех женщин, угнетённых патриархальной культурой и жаждущих освобождения.

Функция желтой жидкости – подавлять возникающий внутри матери гнев, сильнее объединять ее с домом и возвращать ее к роли домашнего ангела.

Но почему мать пьет жидкость только до рождения ребенка, т.е. до наступления эпохи Нового завета? Как известно, в ветхозаветные времена человек был обязан приносить Богу в жертву животных, а после пришествия Спасителя жертвы были отменены (по крайней мере, в христианстве), т.к. сам Спаситель стал жертвой за всех людей. Поэтому приём желтой микстуры может иметь и значение жертвоприношений. До рождения ребенка мать жертвует собой, а забеременев решает, что жертвы больше не понадобятся, поэтому выбрасывает флакон.

Агитация и пропаганда

Теперь вернемся к нашему вопросу: зачем Аронофски потребовалось использовать библейские мотивы для продвижения своих идей о защите природы и прав женщин?

Ответ кроется в той оценке, которую вынужден дать зритель персонажу Бога-поэта.

Очевидно, что в истории Аронофски Бог – очень нравственно сомнительный персонаж.  Он получает явное удовольствие от созерцания людских бед; а человеческая драма даёт ему вдохновение.

Режиссер явно показывает, что Бог и дьявол – это одно и то же лицо, т.е. причина мирового зла содержится в самом Боге. Это подчеркивается тем, что Бог уважает гордость. (35:18)

Положение о том, что зло – это проявление самого Бога содержится в Каббале, но противоречит традиционному вероучению в авраамических религиях.

Согласно фильму, именно Бог, а значит и религия, является причиной пренебрежительного отношения человека к природе. Поэт использует мать лишь как ресурс для своего творчества, и позволяет людям, своим поклонникам, разрушать и истощать природу, их общий дом. Всё человеческое зло, согласно режиссеру, происходит из разных трактовок священного писания. А природные катаклизмы, которые в традиционном понимании считались гневом Бога, в интерпретации Аронофски являются гневом Матери.

Аронофски переворачивает и профанирует все основные идеи иудаизма и христианства.

Взяв идею Бога-творца, он показывает, что это творчество пронизано тщеславием. Что Бог-творец нуждается в людях: в их похвале и поклонении.

Аронофски отрицает евангельский тезис, что Бог есть любовь и утверждает, что источник любви – это мать, природа, а Бог только экспроприатор. Сам Бог не любит, но ему нравится, когда любят его.

Непорочное зачатие Аронофски показывает скорее, как насилие, а не как акт любви. Сын Божий у него не воскресает. А Причастие изображается как ритуальный каннибализм.

И наконец, вся действительность в его понимании – это бесконечная последовательность вселенных, созданных любовью Женственности, и постоянно разрушаемых Мужественностью.

Всё это переворачивание привычных смыслов делает фильм Аронофски самой настоящей антирелигиозной пропагандой.

Аронофски говорит:

«Я работаю с библейскими сюжетами, потому что я рассказчик и люблю истории. А в Библии множество историй, мифов о создании, которые принадлежат одинаково всем. Меня не интересует, кому это принадлежит и что было на самом деле. Вся сила в самой истории».

Но важный нюанс состоит в том, что на библейских историях построена вся наша культура. Та самая традиционная патриархальная культура, в которой женственности, надо сказать, отводится весьма почётное место. И библейские персонажи – это культурные архетипы, которые так или иначе задают модели нашего поведения и формат нашего осмысления мира.

Стало быть, чтобы изменить культуру, нужно изменить отношение к ее архетипам. Нужно сделать так, чтобы они вызывали раздражение и отторжение. Чем больше зритель раздражается на библейские отсылки, тем больше будет его неприязнь и к самим библейским идеям, и к верующим, и к религии вообще. Тем проще будет склонить людей к принятию новых либеральных ценностей.

Аронофски, по его словам, «бросает гранату в поп-культуру и смотрит, что из этого выйдет». Но поскольку режиссер сам принадлежит поп-культуре, то думаю, он, на самом деле, подразумевает именно разрушение традиционной культуры, или того, что от нее еще осталось.

Вот почему Даррен Аронофски был доволен, когда его произведение назвали худшим фильмом. Потому что его граната попала в цель.